Время гостей (сборник) - Страница 135

135

Однако дорога была перекрыта в Рансесвальесе. Там возвращавшийся во Францию арьергард Карла Великого попал в засаду и был уничтожен. Среди устроителей засады было больше басков, чем мусульман, но все равно Карл Великий закрыл проход через Пиренеи и поклялся, что отныне через границу не пролетит и муха. И он сдержал слово. Так же поступил его сын, а потом и внук. Но, отгородившись от мусульманского мира, Карл Великий изолировал и свою культуру.

На закате правления Карл Великий попытался столкнуть цивилизацию с мертвой точки и призвал на помощь ирландских ученых, греческих паломников и помнивших еще старый Рим переписчиков. Их стараний оказалось недостаточно, хотя Карл и был близок к тому, чтобы добиться успеха. Если бы ворота в исламский мир не захлопнулись, Ренессанс наступил бы не через четыреста лет, а гораздо раньше… Наша задача — расстроить засаду в Рансесвальесе, так чтобы дверь между двумя мирами осталась открытой. А потом поглядим, что произойдет с нами.

— «Проникновение со взломом», — заметил Эпикт.

— И кто же грабитель? — спросил Глассье.

— Я, — сказал Эпикт. — Мы все. Это цитата из одного древнего стихотворения. Автора не припомню. Кому интересно, загляните в мою главную память на нижнем этаже.

— В качестве проверочного текста мы взяли отрывок из сочинения Папы Гилария, — продолжил Григорий. — Мы аккуратно отметили отрывок в этой книге. Нужно запомнить его таким, какой он есть. Очень скоро, возможно, придется вспоминать, каким он был. Полагаю, что слова изменятся у нас на глазах сразу же после того, как мы исполним задуманное.

Отмеченный текст гласил:

«Предатель Гано, слуга нескольких хозяев, получив деньги от кордовского калифа, нанял группу басков-христиан, чтобы те, переодевшись в мосарабов Сарагосы, устроили засаду для арьергарда французских войск. Для этого Гано было необходимо одновременно поддерживать связь с басками и замедлять движение арьергарда франков. Впрочем, Гано работал у франков в качестве проводника и разведчика. Засада сработала. Карл Великий лишился испанских мулов. Дверь в исламский мир захлопнулась».

Таков был текст Гилария.

— Как только мы, образно говоря, нажмем на кнопку, то есть дадим добро Эпиктистесу, текст должен измениться, — сказал Григорий. — Используя сложнейший комплекс устройств, Эпикт отправит в прошлое аватара — полуробота, полупризрака. И предателя Гано в Рансесвальесе постигнет неприятность.

— Надеюсь, этот аватар не очень дорого стоит, — заметил Вилли Макджилли. — Мало ли, вдруг нам понадобится его уничтожить. Помнится, в детстве для такого рода целей каждый из нас имел дротик, выструганный из древесины красного вяза.

— Вилли, сейчас не до шуток, — строго заметил Глассье. — Кого ты, будучи мальчишкой, убил во времени?

— Ну, многих. Короля Ву из Маньчжурии, Папу Адриана VII, президента нашей страны Харди, короля Марселя из Оверни, философа Габриеля Топлица. И хорошо, что мы их убрали. Плохие были парни.

— Никогда о таких не слышал, — сказал Глассье.

— Естественно. Мы их убили, когда они были детьми.

— Хватит дурачиться, Вилли, — вмешался Григорий.

— Вилли не дурачится, — возразил Эпикт. — Откуда, по-вашему, я взял идею?

— Взгляните на мир, — тихо сказал Алоизий. — На наш городок с полудюжиной башен из серого кирпича. Мы сможем наблюдать, как он будет разрастаться или съеживаться. Изменится мир — изменится и городок.

— А я, кстати, еще не побывала на двух выставках из тех, что сейчас проходят в городе, — сказала Валерия. — Не дайте им исчезнуть! В конце концов, их всего три!

— Наше отношение к современным изящным искусствам полностью совпадает с мнениями, изложенными в рецензиях, которые мы также взяли в качестве эталонных текстов, — сказал Одифакс О’Ханлон. — Можете не соглашаться, но мы уже давно не видали такого упадка искусства. Живопись представлена только тремя школами, и все они переживают не лучшие времена. Современная скульптура — это школа «Металлолом» и непристойные паяные безделушки. Единственный действительно массовый вид искусства — граффити на стенах туалетов — не оставляет простора для воображения, отличается грубой стилистикой и просто неприятен для восприятия. Немногочисленные мыслители, которых я могу вспомнить, — покойный Тейяр де Шарден и мертворожденные Сартр, Зелинский и Айхингер. Ну хорошо, раз вы смеетесь — нет смысла продолжать.

— Все мы, здесь собравшиеся, — эксперты в различных областях знаний, — сказал Когсворт. — У большинства широкий кругозор. Мы хорошо знаем подноготную мира. Давайте же сделаем то, ради чего мы собрались, и посмотрим на результат.

— Эпикт, жми на кнопку! — распорядился Григорий Смирнов.

Из механических глубин Эпиктистес выпустил аватара — полуробота, полупризрака. Вечером 14-го дня августа месяца 778 года по дороге из Памплоны в Рансесвальесе предатель Гано был схвачен и вздернут на единственном в дубовой роще рожковом дереве.

И все изменилось.

— Ну как, Эпикт, сработало? — спросил Луи Лобачевский, сгорая от нетерпения. — Не вижу никаких изменений.

— Вернувшийся аватар доложил, что миссия выполнена, — сообщил Эпикт. — Я тоже не вижу ничего нового.

— Давайте посмотрим на свидетельства, — предложил Григорий.

Присутствующие — десять человек и три машины: Ктистек, Кресмоидек и Проаистематик — повернулись к свидетельствам и испытали разочарование.

— В тексте Гилария не изменилось ни слова, — проворчал Григорий.

135