Время гостей (сборник) - Страница 134

134

— Ты, Эпикт, превзошел самого себя, — сказал Шиплеп. — Никто в мире не выдумал бы ничего более фантастического!

— Добрые господа, — продолжал Эпикт, — в эту минуту для вас как бы опускается занавес. Вы опять перестаете помнить — даже мою великолепную шутку, даже смешное название города. И что более важно, я тоже это забуду.

Все, все забыто. Конец. Вы смотрите на длинную, пустую ленту, и не верите своим глазам. Должно быть, я ненадолго отключился. Никогда в жизни не выдавал я пустой ленты. Смирнов, я нутром чувствую, этот эксперимент не удался. Задай мне другую задачу. Я не часто терплю фиаско.

— На сегодня хватит, Эпиктистес. Нам всем почему-то захотелось спать. Да, решенье не найдено. Не помню, какая была задача? Но это неважно. Неудачи легко забываются. У нас столько дел, найдется над чем ломать голову.

С сонным видом, волоча ноги, все отправились заниматься своими делами. Кибермашина Смирнова на чем-то споткнулась, думали они. Но все равно это отличное устройство. В следующий раз она обязательно все решит.

В коридоре Смирнов споткнулся о старый телепантограф-деформатор. Вот уже двадцать лет он спотыкается о него, как будто не видит этой штуковины.

Машина вытаращилась на Смирнова девятью рядами глаз и с готовностью улыбнулась. Опять что ли очередной катаклизм? Опять предстоит всеохватная работа? Телепан в полной боевой готовности! Но нет, Смирнов прошел мимо. И машина опять погрузилась в сон.

— Чертова груда жести! — буркнул Смирнов и пошел дальше, потирая ушибленную голень. — У меня смутное ощущение, будто я знаю, откуда здесь эта железка и зачем она нужна…

Перевод с английского Марины Литвиновой

Как мы сорвали планы Карла Великого

— Мы покоряли разные высоты, — сказал Григорий Смирнов, — но никогда не подходили к краю пропасти столь глубокой и не смотрели в будущее с такими зыбкими надеждами. И все же, если расчеты Эпиктистеса верны, это сработает.

— Это сработает, люди добрые, — подтвердил Эпикт.

Ктистек-машина Эпиктистес — здесь? Не может быть! Главный корпус Эпикта находится пятью этажами ниже. Однако Эпикту удалось вытянуть щупальце в маленькую гостиную пентхауса. Все, что потребовалось, — это кусок кабеля метровой толщины и функциональная голова для установки на его конце.

И что за голову он выбрал! Полутораметровой длины голова морского змея, голова дракона, как будто снятая с корабля древнего карнавального флота. Вдобавок Эпикт наделил ее речью — этакая причудливая смесь новоирландского и древнееврейского, приправленная интонациями голландских комиков из старых водевилей. Эпикт и был комиком до самого последнего пара-ДНК реле. Он возложил на стол огромную, украшенную гребнем голову и раскурил сигару — наверное, самую большую в мире.

Однако к текущему проекту он относился серьезно.

— Условия для эксперимента идеальные, — произнес Эпикт, словно призывая людей к порядку. — Мы подготовили проверочные тексты и изучили окружающий мир. Если он изменится, то изменятся и тексты — прямо у нас на глазах. В качестве объекта наблюдения мы выбрали район нашего городка, который хорошо отсюда виден. Если в результате нашего вмешательства мир — в силу неразрывности цепочки «прошлое-будущее» — станет другим, то и лицо нашего городка изменится незамедлительно. Здесь собрались лучшие умы современности: восемь человек и одна Ктистек-машина, то бишь я. Запомните, нас девять. Это может оказаться важно.

Девять лучших умов были: Эпиктистес, трансцендентальная машина (за ее выдающиеся способности слово Ктистек стали писать с большой буквы); Григорий Смирнов, директор Института и широкой души человек; Валерия Мок, блистательная леди-ученый; ее мозговитый муж Чарльз Когсворт, прозябающий в тени жены; лишенный чувства юмора непогрешимый Глассье; несомненный гений Алоизий Шиплеп; Вилли Макджилли, человек без ложной скромности, зато с необычными частями тела — зрячесть среднего пальца на левой руке он подхватил на одной из планет звезды Каптейн; а также Одифакс О’Ханлон и понтифик Диоген. Двое последних не являлись сотрудниками Института из-за «Правил минимальной порядочности», но, когда собирались лучшие умы человечества, они не могли оставаться за скобками.

— Мы собираемся изменить одну малозначительную деталь прошлого и посмотреть, какой это произведет эффект, — сказал Григорий. — Пока что такие эксперименты не проводились открыто. Мы приготовились проникнуть в эпоху, которую называют «лучом света в темном царстве», а именно в эпоху правления Карла Великого. Мы разобрались, почему этот луч угас и не зажег другие. Мир потерял четыреста лет, после того как этот свет погас, тогда как трут для нового огня, судя по всему, был подготовлен. Давайте вернемся к эпохе ложного заката Европы и рассмотрим, где произошел сбой. Год — 778, регион — Испания. Карл Великий вступил в альянс с Марсилием, арабским королем Сарагосы. Их союз был направлен против калифа Абд ар-Рахмана из Кордовы. Карл Великий занял такие города, как Памплона, Уэска и Херона, и расчистил Марсилию путь в Сарагосу. Калиф смирился с изменившейся расстановкой сил. Сарагосе предназначено было стать независимым городом, принимающим и мусульман, и христиан. Христианство открыло бы проходы на север к границе Франции, и таким образом наступил бы мир для всех.

Марсилий давно уже относился к христианам в Сарагосе как к равным. А теперь вдобавок распахивалась дверь из исламского мира во Франкскую империю. Чтобы закрепить партнерство, Марсилий подарил Карлу Великому мусульманских, иудейских и христианских ученых, общим счетом тридцать три человека, и несколько испанских мулов. Такое развитие событий должно было привести к взаимному обогащению культур.

134