Время гостей (сборник) - Страница 80

— Папа Гарамаск, просто брось камень в кусты, и он скроется. Это всего лишь один из сайнеков, это не сам Сайнек. Он редко охотится так низко и так рано. И не разговаривай с дедушкой Сайнека, не то он явится во сне и перегрызет твое настоящее горло.

— Черт тебя побери, болван, это Сайнек собственной персоной! Сегодня он охотится низко и рано. Прародитель всех животных, выходи на бой! Ягуар!

И Гарамаск бросился вверх по скользкой покрытой лишайником скале в высокие заросли тигровой травы и кустарника койлл, чтобы сразиться со зверем, существующим только в легендах или как ошибочное употребление термина. На Паравате он использовал имя Сайнек.

Это был длинный черный самец. Не сайнек, который упрыгал бы прочь, а сам Сайнек. И Гарамаск понял, почему в одно время мог быть только один Сайнек. Призрак, дух целиком вселился в этого зверя, не оставив ни капли себя ни для кого другого.

Гарамаск первым бросился в бой, наугад нанося удары когтями по черному ягуару и попав локтевым кинжалом ему в пасть. Он старался держаться внутри зоны захвата передних лап зверя. Ягуар вцепился зубами в голову человека сбоку над доспехами, прикрывающими шею, но не сумел удержать ее в пасти. Клыки скользнули по коже, оставляя кровавые раны, и аккуратно оторвали ухо. Зверь весил сто пятьдесят килограмм, что было эквивалентно ста килограммам на Земле, примерно столько же, сколько весил Гарамаск. Ягуар ударом оттолкнул человека, и тот заскользил по голому камню и лишайнику к краю горы.

Потом они замерли друг против друга: Сайнек — чуть выше человека на краю твердой скалы и Гарамаск — на покатой полосе щебня, который скользил под ногами, оползал волнами и перетекал через край пропасти, словно вода. Чаво, болван оганта, жевал тигровую травинку и смеялся.

С изумлением Гарамаск заметил интеллект, полноценный интеллект в глазах ягуара. Это была личность, разумное существо, безотносительно того, к какому виду оно принадлежало. Разумный взгляд был почти дружелюбен, и двое поняли друг друга. Им предстоит драться не на жизнь, а на смерть, но они опознали один в другом, кем они были. Представители высшей расы — Ягуар, Человек, Рогха — первородные, не подлежащие сравнению с оганта, свинами или ленивцами.

Гарамаск сделал попытку соскочить с полосы скользящего щебня. Он обменялся мощными ударами с Сайнеком, пропустил несколько самых сильных и едва не свалился с обрыва, когда, потеряв равновесие, сползал по щебню спиной вперед.

— Тебе нечего бояться, Папа Гарамаск, — крикнул оганта Чаво откуда-то сверху, куда он успел вскарабкаться. — Я буду сталкивать валуны на Сайнека и убью его.

И Чаво покатил валуны — спешно, неточно, рискованно. По его придурковатому смеху Гарамаск понял, что Чаво целится не столько в Сайнека, сколько в него, стараясь или сбить его с ног, или вызвать оползень щебня, который смыл бы человека вниз.

Со смесью безотчетного ужаса и нарастающей отваги, что было характерно для него в моменты глубокого кризиса, Гарамаск сражался со скользящими камешками, помогая изо всех сил руками, и снова сошелся с ягуаром.

— Я такой же большой, я такой же сильный, я такой же опасный, черт побери, я как зверь, — невнятно бормотал Гарамаск. — Мы совсем рядом, добрый друг. Если я полечу с горы, то ты полетишь вместе со мной.

Но Гарамаск ошибся. Ягуар оказался лучшим зверем. В ближнем бою он превосходил человека по всем статьям, хотя доспехи, защищающие Гарамаску шею и промежность, озадачили Сайнека.

— Кто ждет внизу, чтобы выесть мой череп, Чаво? — свирепо проревел Гарамаск. — Кто ждет внизу, чтобы расколоть мне голову и сожрать мозги? Это не Сайнек. Это падальщики подо мной, и еще один наверху — ты!

— Папа Гарамаск, — хихикнул Чаво сверху, — ничего не бойся. Я столкну валуны на Сайнека и убью его.

И он продолжил скатывать валуны на них обоих, сцепившихся в драке, целясь сразу в двоих.

Гарамаск проигрывал, сползая к краю. Клыки-насадки обломились, вырвав один из его собственных клыков, и теперь он пытался рвать сухожилия ягуара зубами, давясь своей кровью. Он рубил зверя налокотными и наколенными кинжалами, бил передними и задними шпорами, но был почти распотрошен задней лапой Сайнека, которая одна заменяла ему все холодное оружие. В последний раз он освободился от кромсающего, сокрушающего ягуара и завертелся в потоке щебня, пытаясь удержаться на горе.

Чаво нацелил на человека валун покрупнее, чтобы помочь ему преодолеть расстояние до обрыва. Ягуар изогнулся для завершающего удара, и, когда он метнулся, перебирая ногами в хитром танце, вдоль края твердой скалы, валун угодил ему прямо в середину корпуса. Сайнек не сумел остановиться, после того как сильный удар скинул его в скользящий каменный поток, скатился с горы и рухнул в пропасть.

— Папа Гарамаск, я спас тебе жизнь, — обрадованно закричал Чаво сверху. — Но я должен убедиться, что Сайнек действительно мертв. Я сброшу еще больше валунов вниз на него и буду сбрасывать до тех пор, пока не удостоверюсь, что с ним покончено.

И Чаво покатил валуны на Гарамаска, стараясь сбить его с горы, а тот метался по скользящему щебню, уклоняясь от камней. Три, шесть, девять валунов пронеслись мимо него, потом Чаво замешкался, выталкивая огромный валун из углубления. Гарамаск нащупал скрытый выступ твердого камня и быстро выбрался на спасительную поверхность.

Чаво повернулся, и они оказались лицом к лицу. Гарамаск, окровавленный, израненный, лишенный одного уха, мокрый от пота и полный призрачности, ибо часть призрака из Сайнека, когда тот летел вниз навстречу смерти, перешла в Гарамаска… И Чаво. Что вам сказать о болване Чаво из рода оганта? Мог он посмотреть в глаза Гарамаску? Нет, но он никогда и не смотрел — все оганта косоглазые. Трусил ли он во время схватки? Трудно утверждать, когда речь идет об оганта. Но легкий голубой румянец — привычный цвет его лица — потерял немного своей яркости.