Время гостей (сборник) - Страница 138

138

— Спроси лучше у нее, — сказала Валерия.

Они были лучшими умами человечества — трое смертных: Григорий, Алоизий и Валерия (единственные люди на Земле, если не считать живущих в других долинах) и дух Эпикт — противогаз с разговорной трубкой.

— И что нам теперь делать, Эпикт? — спросил Григорий. Обойдя Эпикта, он наклонился к разговорной трубке.

— Я помню женщину, к носу которой приросла сосиска, — сказал Эпикт голосом Григория. — Это как-нибудь поможет?

— Возможно, — сказал Григорий, снова занимая место за столом совещаний. — Это из одной старой… (ну почему старой, я придумал ее сегодня утром!)… народной сказки про три желания.

— Пусть лучше расскажет Эпикт, — предложила Валерия. — У него получается лучше. — Обогнув Эпикта, она подошла к разговорной трубке и выпустила через нее клуб дыма — она курила большую рыхлую сигару, свернутую из черных листьев.

— Жена тратит первое желание на сосиски, — начал Эпикт голосом Валерии. — Сосиски — это куски оленьего мяса, натрамбованные в перевязанную оленью кишку. Муж злится из-за того, как жена потратила желание, потому что она могла пожелать целого оленя, из которого получилось бы много сосисок. Он злится так сильно, что в сердцах желает, чтобы сосиска навечно прилипла жене к носу. Так и происходит. Жена в истерике. До мужа доходит, что он истратил второе желание. Что дальше, я забыл.

— Ну как ты мог забыть, Эпикт! — кричит в смятении Алоизий. — Возможно, от твоей способности к запоминанию зависит будущее мира. А ну-ка, дайте мне поговорить с этой треклятой маской! — И Алоизий направился к разговорной трубке.

— О да, вспоминаю, — продолжил Эпикт голосом Алоизия. — Мужчина тратит третье желание на то, чтобы избавить нос жены от сосиски. Таким образом все возвращается на круги своя.

— Мы не хотим, чтобы все оставалось на кругах своих! — простонала Валерия. — Это невыносимо: из еды только огузок скунса, из одежды — только обезьяньи манто. Мы жаждем лучшей жизни. Мы желаем верхнюю одежду из шкур оленей и антилоп!

— Прими меня как пророка или не принимай вообще. — И Эпикт замолчал.

— И хотя мир был таким всегда, мы имеем намеки на кое-что другое, — сказал Григорий. — Какой народный герой сделал дротик? И из какого материала?

— Народный герой — это Вилли Макджилли, — сказал Эпикт голосом Валерии, которая первой добралась до разговорной трубки, — а выстругал он его из красного вяза.

— А мы? Сможем ли мы выстругать дротик, как народный герой Вилли? — спросил Алоизий.

— У нас нет выбора, — сказал Эпикт.

— А сможем ли мы сконструировать метатель дротиков и перебросить его из нашей среды в…

— А сможем ли мы убить дротиком аватара, пока он не убил кого-то еще? — взволнованно спросил Григорий.

— Конечно, мы попытаемся, — сказал призрак Эпикт, который являлся не чем иным, как противогазом с разговорной трубкой. — Эти аватары мне никогда не нравились.

Но вы напрасно считаете, что призрак Эпикт был всего лишь противогазом. Нет, в нем было много, много чего еще. Внутри находились красный гранат, настоящая морская соль, порошок из высушенных глаз бобра, хвост гремучей змеи и панцирь броненосца. По сути он был первой машиной Ктистек.

— Приказывай, Эпикт! — воскликнул Алоизий, приладив дротик к метателю.

— Стреляй! Достань предателя-аватара! — прогудел Эпикт.

На закате непронумерованного года на полпути из ниоткуда в никуда аватар упал замертво, пораженный в сердце дротиком, выструганным из красного вяза.

— Ну как, Эпикт, сработало? — спросил, волнуясь, Чарльз Когсворт. — Скорее всего, сработало, ведь я снова здесь. А ведь в последний раз меня не было.

— Давайте взглянем на свидетельства, — бесцветным голосом предложил Григорий.

— К черту свидетельства! — воскликнул Вилли Макджилли. — Вспомните, где вы услышали это впервые.

— Уже началось? — спросил Глассье.

— Уже закончилось? — удивился Одифакс О’Ханлон.

— Дави на кнопку, Эпикт! — рявкнул Диоген. — Такое чувство, будто я пропустил что-то важное. Давай по-новой.

— О нет, нет! — всполошилась Валерия. — Только не по-новой. Это же путь к огузку скунса и безумию.

Перевод с английского Сергея Гонтарева

Страна больших лошадей

Два англичанина, Ричард Рокуэл и Сирано Смит, ехали в открытом джипе по пустыне Тар. Скучная местность с почвой красноватого оттенка — больше камня, чем песка — выглядела так, будто кто-то срезал с нее верхний пласт, обнажив более глубокие слои.

Издалека докатились раскаты грома. Блондин Рокуэл и смуглый темноволосый Смит удивленно переглянулись. На всей территории от Нью-Дели до Бахавальпура никогда еще не гремел гром. Да и чему громыхать в безводной пустыне на севере Индии?

— Поехали-ка по этому гребню, — сказал Рокуэл и свернул туда, где начинался подъем. — Может, здесь и не бывает дождей, но однажды я чуть не утоп, проезжая по местности, где не бывает дождей. В тот раз мне повезло.

Снова загромыхало, тяжело и раскатисто, словно убеждая людей, что они не ослышались.

— Это лощина Кути Тавдави, Маленькая река, — мрачно заметил Смит. — Интересно, почему ее так назвали? — И вдруг вздрогнул, словно испугавшись собственных слов. — Рокуэл, почему я это сказал? Ведь я вижу это место впервые. И откуда мне знать, как оно называется? А лощина и впрямь превратится в бурную речку, если зарядит дождь. Но осадков здесь не бывает — из-за отсутствия гор нет условий для образования облаков.

138